Путаясь в
клапанах, в пряжках, Спиридон Иваныч поспешно затолкал зайчишку в рюкзак и
помчался за Семеном. Бежать пришлось метров полтораста-двести, и когда Спиридон
Иваныч подоспел, гон успел перекинуться через дорогу и ушел влево.
Там, на
дороге, Семен с Афоней чего-то орали, доказывая друг другу, и тыкали руками в
разные стороны. Наконец, оба замолчали, и только Семен еще, не глядя на
подошедшего, пробурчал себе под нос:
- С твоим бы
тут, с ружьем-то… Черти тя носили!
Афоня, вытянув
шею, молчал, напряженно слушал вдаль, пытаясь угадать, куда на сей раз поведет
гон. Задача много усложнилась: на втором кругу нащупать лаз и подставиться под
зайца гораздо труднее. Осколков со Спиридоном Иванычем уставились на Афоню
свирепыми, выжидающими глазами и хрипло дышали.
Но вот… Афоня
вздернул руку куда-то вверх, в сторону.
- Чуешь?
Череменин Лог… повел… В Череменин, точно! – Он вдруг сердито зыркнул глазами на
каждого по очереди, повысил голос: - Цепью чтоб… поперек гону. Нето промажем!
Понял?!
И все трое
один за другим по кустам, через бурелом, болотиной где галопом, где рысью,
рискуя оставить глаза на сучьях, помчались к Череменину Логу метров за триста,
а то и за четыреста от дороги, стремясь упредить гон…
Гон оборвался
неожиданно где-то вправо, на подходе к логу. Выжлец пару тявкнул еще неуверенно
и замолк.
Спиридон
Иваныч, правда, ничего этого не слышал. Он встал, потому что наткнулся на Афоню
и едва не сшиб его с ног. Кровь тугими толчками била в виски, в ушах стучало.
То же самое выглядел и Семен.
- Скинулся
падла, - прохрипел он, имея в виду зайца. Кепкой плотно вытер лицо.
Не успев
отдышаться, охотники цепью по команде Афони начали подтягиваться к логу.
Подтянувшись, одного, Семена, оставили на бугре, а двое начали спускаться вниз,
стараясь не терять друг друга из виду.
Вскоре
Спиридон Иваныч облюбовал себе подходящее место и остановился в кустах. Перед
ним, чуть слева, уходил в небо здоровенный осиновый ствол, а за осиной метров с
полсотни чистая совершенно открывалась поляна. Где-то неподалеку, должно быть,
стоял теперь и Афоня. Спиридон Иваныч веселыми глазами еще раз окинул полянку,
чтобы убедиться окончательно, что место выбрано им преотличное и… ахнул!