Спиридон
Иваныч, собственно, в начале разговора был того же самого мнения. Он тоже
говорил, что разговорами делу не поможешь, и что эффект от
лесовосстановительных работ нужно определять не по вложенным средствам, благо
средства какие-никакие вкладываются, а по конечному результату, и т. п. Но
поскольку его, Спиридона Иваныча, обвиняли, упорно видя в нем представителя
всяких бумажных организаций, он незаметно для себя принялся отстаивать обратную
точку зрения. К тому же, как это часто случается, ни один из собеседников не
слушал другого, а желал говорить сам, поэтому разговор скоро обратился в спор,
спорщики начали перебивать друг друга, перешли на личности, и каждый очень
раздражался, что с ним не соглашаются.
«Вишь ты,
разорались-то как, - хмыкнул Афоня, подсаживаясь к столу. – А чё к чему, спроси
их, ни один ведь не скажет. Балаболки…»
- А, Афанасий,
садись! Садись давай. Угостить тебя, что ли, а? – И краснорожий Семен Осколков,
усадив Афоню за афонин собственный стол, щедрой рукой налил ему полстакана
инженеровой водки. – Да ты постой, постой… Стакан-то поставь. Не заберу, коль
налил. Слетай-ка в кладовку за огурцами, малосольных там с десяточек… Не
скупись, гость ведь как-никак. Ну, давай мухой, быстренько!
И больше не
обращая на Афоню никакого внимания, опять заговорил с гостем:
- Про
заповедники там всякие ты мне тоже, миляга, сказки не рассказывай. Это всё у
них для галочки делается. Да чего далеко ходить. Как раз ты мимо ехал, по
Бисерской дороге… Погоди не перебивай! Всё честь честью, утвердили, где следует,
в область съездили. Теперь там таблички висят, дескать, охраняется
государством. А что вышло? Чернохолуницкий леспромхоз как рубил там два года
назад, так и сейчас рубит. Прямо по токам лесосеку тянут. По глухариным! Так-то
вот. А ты туда же, заповедники, говорит, - победительно закончил он, хотя
Спиридон Иваныч ни о каких заповедниках
даже не заикался.
Афоня уже от
дверей угрюмо поправил зятька:
- Не
заповедник там… Заказник. Разница, стало быть. По закону рубят.
Его слова,
разумеется, тоже не были услышаны. И
вообще, разговор в таком духе как всегда ни одну из сторон к истине так и не
приблизил.
Спиридон
Иваныч, накричавшись досыта, до хрипоты, вдруг отлично понял это. И ему
сделалось даже смешно. Но зато про себя он тотчас отметил, что оба они с Осколковым
вопреки пустому препирательству внутренне пришли к убеждению, что собеседник
попался толковый, и с таким собеседником есть о чем поговорить и можно приятно
провести время. И, наверное, именно потому и приятно, хе-хе, что во весь
разговор каждый из них слушал только себя, а никак уж не собеседника.