После первой атаки
штурмовиков треть батальона была выбита. Солдаты бросились врассыпную, кто
куда. Но прозвучала новая команда: «Сомкнуть ряды! Ать,
два! Ать, два! Запе-е – вай!» Кто не подчинялся, тех ударами приклада, пинками
поднимали и возвращали в строй…
Через несколько минут, после
нескольких заходов немецкой авиации всё было кончено. Командир батальона,
белый, как полотно, сидел на обочине посреди побоища около получаса. Потом
достал «ТТ» и выстрелил себе в висок. Это были его команды, это он вопреки
здравому смыслу заставлял сомкнуть ряды. Но в батальоне, разумеется, были люди,
синие околыши, кто отслеживал неисполнение приказов и докладывал о «неисполнителях» наверх.
Я спросил отца, кто и чего
ради такие приказы сочинял? Он ответил просто: «Сначала Москва хотела шапками
немцев закидать. А потом (это уже в действующей армии диагноз поставили), когда
шапками не получилось, Москва пыталась напугать «ежа голой жопой. Вы, дескать,
по нам стреляете, а нам не страшно. Мы вас не боимся. Хер
вам!»
Во время этой
двадцатиминутной бойни отец залез под кучу трупов своих же товарищей и так
спасся. Ну… не говнюк ли, а? Вместо того, чтобы
сомкнуть ряды и пугать ежа голой жопой…
* * *
Сами по себе минометные
расчеты обычно не видят цель, по которой
ведется огонь. Глаза и уши минометчиков – так называемый корректировщик,
который выдвигается на передовую, иногда за километр-полтора от батареи,
занимает выгодный наблюдательный пост и по связи передает на батарею
корректировочные данные.
Что произошло на этот раз,
отец так и не понял. Батарея работала около получаса и за это время смешала с
землей всю нашу пехоту, наступающую на высоту. Корректировщика и командира
батареи расстреляли на месте, не допросив. Командиры расчетов, все – в
штрафбат; батарею расформировали. С отца
тогда сорвали сержантские лычки и отправили в пехоту. Но… остались вопросы: кто
отдал команду начать наступление, не дожидаясь конца артподготовки? Почему,
когда началось наступление, не был отдан приказ о прекращении огня? Ведь связь
существовала? Только спустя полчаса,
когда всё было кончено, началось, как у нас это принято, «наказание невиновных
и награждение непричастных».