БУРЫГА. Допустим, верхний палеолит. Ну и что? Этого добра у нас от Мурманска до самого Анадыря.
ДЫЛДА. Ты рассуждаешь, как жених, господин бывший ученый. Этот! Именно этот кусок мерзлоты я вычислил на пространстве от Мурманска до Анадыря. По нашей с тобой методике. Вот он! Перед тобой. А ты слеп, как дождевой червь!
Хватает кусок мела и на торце монолита очерчивает круг размером в столовую тарелку.
ДЫЛДА. Ну?!
БУРЫГА. Фью-уу! Что это?.. Отпечаток стопы?
ДЫЛДА. Не-а.
БУРЫГА. Как же нет? Ну? Окаменевший слепок…
ДЫЛДА. Стопы?
БУРЫГА. Постой, постой. Неужели… (Вытирает лоб платком.) Этого не… не может быть!
Ползает на коленях вокруг монолита, ощупывая и оглядывая каждый дециметр.
ДЫЛДА. А?.. Ну?.. Что скажешь?
БУРЫГА. Анализы брал?
ДЫЛДА. Полный порядок.
БУРЫГА. Ступня! Потрясающе… Даже папиллярный рисунок сохранился.
ДЫЛДА. Формалин есть?
БУРЫГА. Сейчас…
ДЫЛДА. И ватный тампон.
БУРЫГА. Откуда грунт?
ДЫЛДА. Карьер на Подкаменной Тунгуске. Из-под ковша… едва-едва. Еще б секунда, и…
БУРЫГА. Строители?
ДЫЛДА. Не-а. Геологи. Вертикальный разрез…
Пока Бурыга возится с препаратами, Дылда организует дополнительное освещение. Приносит настольную лампу, у которой вместо абажура – череп, вместо стояка – мосол, похожий на берцовую кость. И в основании крестовина, тоже из костей. Свет из глазниц черепа выхватывает на монолите яркое пятно, обведенное мелом.
БУРЫГА. Всё… готово. Держи.
Приносят реактивы, вату, кисточки, скребки. Бурыга кистью обрабатывает место.
БУРЫГА. Руки дрожат. Черт!
ДЫЛДА. Не трясись… Смой.
Наконец, оба поднимаются с колен, отходят на расстояние. На сером фоне глыбы ярко выступает желтоватая подошва человеческой ноги.
БУРЫГА. Кожный покров в целости и сохранности. Это спустя пятьдесят тысяч лет? Гм… Даже кость минерализуется.
ДЫЛДА. Мерзлота, мой друг. Ничего не попишешь. (Молоточком ударяет по подошве. Звук, как по камню.) Она замерзла, не успев разложиться.
БУРЫГА. Ты сказал… она?
ДЫЛДА. Ну… да. Хотя не настаиваю.
БУРЫГА (пядью прикидывает стопу). Примерно, тридцать шестой размер. Гм?
ДЫЛДА. Думаешь, подросток?
БУРЫГА. Нет. В физическом отношении стопа успела сформироваться. Возраст, я полагаю, около двадцати… двадцати двух лет. (Уводит глаза.) Ты, извини, голубчик, но… как бы это сказать? Словом…
ДЫЛДА. Давай, давай. Ну? Я тебя насквозь вижу, дармоеда!
БУРЫГА. Я понимаю, дружище… наша методика, расчеты. Потом эти два года по Заполярью. И никакой финансовой помощи. С твоей стороны это… подвиг, конечно. Но ты… как бы тебе сказать?
ДЫЛДА. Свихнулся?
БУРЫГА. Ну что ты! Что ты!