- “ … Не сотвори себе кумира!” То есть, никаким делом, сделанным человеческими руками, не прельщайся. Ни на небе, ни на земле, ни под водой. Ибо всё это преходяще и ложно, и зачастую вреда несет больше, чем пользы…
Тут Петя задумался: показалось, поп правду говорит. Не врёт. Сколько этих кумиров на его памяти было, замучишься пальцы заламывать. То Ленин со Сталиным, то КПСС со светлым будущим, Ельцин… кол ему в сраку, осиновый. Этот в кумирах недолго походил, алкаш оказался обыкновенный. Бутылка у него кумир. Надо же, такую страну просрал!
Петя, пожалуй бы и сам сейчас выпил, но денег в доме ни копейки. На стакан самогону не наскрести. “Охо-хо! Грехи наши тяжкие!” - вздыхала обычно бабка-покоенка.
- … Заповедь третья, - продолжает по телевизору поп: - “Не произноси имя Бога всуе, то есть, напрасно!”
Ну, тут Петя и вовсе рукой махнул. На этом на лесоповале ругался в бога, в душу, в мать по сту раз на день. Да и домой когда придешь, больше матом с бабой объясняешься. А как иначе, коли мужик деньги домой не носит? Бабу тоже можно понять: она его матом, он её… того пуще. Стало быть обратно грешен перед Господом.
Пока Петя про богохульства свои вспоминал, поп по телевизору чего-то про день субботний уже рассуждал. Дескать, суббота – покой. В субботу будто бы душа отдыхает! Короче не понял Петя ничего из сказанного, прослушал батюшку. Только подумал, что суббота – это у жидов суббота. А у них, у работяг у местных, сплошные субботники были.
… Следующая заповедь, пятая по счету – “Почитай матерь и отца своего!” Тут батюшка даже комментировать не стал. И так, мол, всё понятно. Правда, Петя Смагин без отца рос. Урка был отец, досрочно освобожденный. Познакомились с матерью на сортировке, она на сортировке работала. На сортировке и Петю сделали. А потом урка сгинул где-то на пересылках, мать о нем даже вспоминать не хотела. Да и сама недолго на свете зажилась. Придавило бабу бревнами, где работала. Насмерть. А Петю-сироту бабушка на ноги поставила; тоже давно уж померла. Но про бабку в заповедях не упоминается, ни полслова. Стало быть, почитать Пете некого. Но на могилку к матери, к бабке он, разумеется, ходит, когда родительская суббота. Да и так иной раз заглянет, чтобы прибраться.
- “Не убий!” Шестая заповедь…
Тут тоже батюшка долго рассусоливать не стал. Правда, пояснил, что убить можно не только физически, но и морально. К примеру, словом худым.
Убивцем Петя Смагин никогда не был. Даже петуха зарубить, и то к соседу шел за помощью. Однако был у него по молодости один эпизод, про который Петя старался не вспоминать. В соседней деревне Горевы присмотрел он девчонку, веселая, белобрысенькая такая. Начал за ней ухаживать. На мотоцикле притарахтит, на стареньком, и торчит под окнами, пока заметят его. Стеснительный был. Но Петина любовь недолго продолжалась. Какой-то детина, тридцатилетний, с соседней улицы тоже Петю заметил. Здоровенный кабан, и вечно пьяный, Пете с таким не справиться, начал его гонять. Как увидит, так кол в руки, или штакетину оторвет и за Петей по деревне с матюгами. “Своих блядей, - орет, - мы здесь сами ебём. Нам помощники не нужны. Убью, сука!”